 Фанфик «Ангел на Хэллоуин»
Шапка фанфика:
Название: Ангел на Хэллоуин
Автор: ~Solitaire~
Фандом: Fairy Tail
Персонажи/Пейринг: Стинг/(|)Юкино
Жанр: ангст, драма, Hurt/comfort, психология
Предупреждение: ООС
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймеры: все персонажи принадлежат Машима Хиро
Размещение: с разрешения автора
От автора: посвящается заказчику - Невидимка-Эльф.
Текст фанфика:
Стежок за стежком ложится белая нить на «ангельскую» ткань. Короткая иголка порхает в неумелых руках недолго – несколько минут спустя девушка тихо ойкает и отводит льющийся алой – грязной, «дьявольской» – кровью средний палец левой руки. Мерцающие капли обагряют тонкие запястья с пухлой складочкой – как у младенца. Металлический привкус неприятен, но чарами лечения Юкино так и не овладела – мало времени, слишком малый промежуток ее жизни заняла магия, иначе не было бы ее тело покрыто столькими ссадинами и ушибами. Бинт с ромашковой настойкой покоились в верхнем ящике на кухне, погребенные под разноцветными прихватками и использованными губками – выбросить их девушка благополучно забывала. Подув на порезанный палец, отдающий колкой болью, Юкино взяла атласную ткань в руки, утекающую сквозь пальцы белоснежной водой, и продолжила шитье крест-накрест.
В открытое окно влетает ветер-проказник, шепча на аккуратное девичье ушко: "Взгляни – какая погода! Не сиди, ворвись в дождливую осень". Опадают умершие листья деревьев, горящие всполохами разноцветных огней – жгуче-красного, приглушенного оранжевого, печально-радостного желтого. Выйти стоило, но ей нужно закончить начатое. Завтра прогремят призрачные колокола, и да начнется торжество.
Она шила костюм ангела. Юкино не знала, почему выбрала данный наряд. Надеялась, что скрытая мощь праздника поможет маленькой "святой" стать сильнее или, по крайней мере, не приносить несчастья окружающим людям – близким и любимым несмотря ни на что? Или хотела стать похожей на пропавшую сестру, зависть к которой была сильнее любви? Она во всем была лучшей – Сорано родители обожали, потакали всем ее прихотям и ставили в пример Юкино. Сестра благоразумнее, расторопнее, покладистее, скромнее, сестра не попадает в неприятности, успевает помогать по дому и следить за младшенькой – неразумной, неумелой растяпой. Сорано – достойное продолжение рода Агрия. Юкино – слабое его утешение.
Добрый характер заклинательницы духов не позволял сердиться на сестру, выражать злость и обиду открыто. Постоянное подавление эмоций и чувств, закрытость на семь замков души выливалось ночами прозрачными слезами, краснело на кончике носа и ямочках щек. Она любила и ненавидела, обожала и желала зла, восхищалась и терпеть не могла.
После потери сестры Юкино чувствовала горечь на языке, низ живота сводило тяжестью, а сердце будто вынули из грудной клетки, рассекли на множество мелких кусочков и вставили обратно – прямо так, окровавленные обрубки. Ее ангел обещала никогда не покидать ее, но ушла. Обещала всегда идти рядом, держа в своих руках маленькую, хрупкую ладошку – не исполнила. Их ритуал – трепетный поцелуй в лоб и крепкие, родные объятия – должен был остаться неизменным, но канул в лету. Страницы прошлого сгорели вместе с родным домом, оставив после себя мятые, обугленные комочки, которые рассыпались трухой с каждым годом. С каждым днем тяжелее вспоминать. Старые обиды, затхлые проблемы, стертые неудачи – все превратилось в пыль. Юкино жалела, что столь мало счастливых мгновений она провела с сестрой. И за что не любила? За что не выносила?
Она слабая. Она неудачница. Так думала последняя наследница рода Агрия, продев нитку в последнем стежке и откусывая конец нити зубами. Говорят, мы не ценим то, что имеем. Юкино готова подписаться под каждым словом, ощутила на собственной шкуре как это больно – терять.
Белое платье в пол готово. Изящное, кроткое и нежное. Она не такая сильная, не такая смелая, не такая умная, как ее сестра. Но Сорано нет, и сейчас жалкое подобие обрело невидимые крылья за место уже ставших ненужными, лежащих на кровати. Концы искусственных перьев нетерпеливо трепетали и ожидали скорейшего надевания на стройное молодое тело.
Она – ангел. Пусть только на время.
***
Темнела в лужах талая вода, мелкий дождь моросил на дороге, которой следовал юный, неокрепший ангел. Белые перья вздымались при каждом шаге. Узкий ободок на волосах играл блестящими огнями под светом множества электрических лакрим, украшавших главную улицу города. Шум и веселье наполнили улицы. Тихо ступали одинокие вампиры, заливисто смеялись молоденькие феи, неожиданно пугали живые зомби, презрительно ухмылялись коварные ведьмы... Тысячи и тысячи жителей, разодетых в разномастные костюмы – от оборотня до кровожадного торта, доводящие до ужаса своей натуральностью или заставляющие глупо, но искренне улыбаться их нелепости, передвигались от лавки к лавке, толкаясь и показывая пальцами на товары и друг на друга, крича и шушукаясь за спиной. Торговцы предлагали все, что только душе угодно – от кондитерских изысков до мелких безделушек. Юкино двинулась в обход беспорядочного движения к знакомому продавцу, недавно примеченному на одном задании. Незаметно сунув горсть драгоценных камешков в потную ладонь, девушка выбрала одну из самых больших и тяжелых тыкв, и, перехватив необходимый Хэллоуиновский атрибут поудобнее, отправилась дальше. Путь ее лежал в сильнейшую гильдию Фиора – к Саблезубым.
Юкино даже не пыталась узнать: отмечают ли гильдийцы хоть какие-то праздники. Она простодушно надеялась, что каждый любит и верит в чудеса. Особенно в день Всех Святых, чтимый многими поколениями магов, а впоследствии и людей.
В гильдию она шла бодро и быстро, насколько позволяла тяжелая ноша. Дождь незаметно прекратился – лишь переполненные водой трубы говорили о недавнем «буйстве» стихии. Когда высокие позолоченные ворота показались перед Юкино, заклинательница прибавила шагу, торопясь поздравить всех с праздником. Она настолько ярко представила, как крикнет: "Веселого Хэллоуина!", как господин Роуг растреплет ее непослушную челку, а господин Стинг поможет ей вырезать глаза и рот тыквы, что широкая улыбка осветила ее и без того ангельское лицо.
Они хорошие в душе, пусть и стараются выглядеть как большие, сильные и опасные тигры.
***
Этот день не отличался от предыдущих. Скука смертная, только дождь еще добавлял унылости и серости части пейзажа, видного из небольшого окна гильдии. Стинг устало вздохнул. Игра с Лектором начинала надоедать. Красные, мутноватые шарики катались по столу в разные стороны, останавливаемые лишь мягкой, но проворной кошачьей лапкой. Свой ход маг благополучно прозевал: шарик, весело подпрыгивая, убегал по деревянному полу.
- Стинг, будь внимательнее, - Лектор снова командовал, но разбираться, «кто в песочнице главный», у Юклифа не было ни сил, ни желания, а уж тем более сердиться на любимого иксида он не умел никогда.
Отвлекаясь от игры, Стинг перевел взгляд на своего напарника – такого же драгонслеера. Роуг самозабвенно кормил Фроша молоком. Юркий, розовый язычок лакал полезное и вкусное лакомство, а красные глаза мага, переставшие походить цветом на свежую, только пролившуюся кровь, растроганно следили за действиями иксида. Порой сильная привязанность Роуга к Фрошу казалась главной слабостью теневого драгонслеера – слишком странной выглядела их связь. Засмотревшись на умильную сцену, разыгравшуюся прямо в центре зала, за которую мастер тотчас же бы прилюдно наказал, если бы был чуть более внимательным и видел дальше собственного толстого, с горбинкой носа, Стинг почувствовал странную ломоту в теле, и усталость накрыла каждую клеточку тела. Он почти что заснул, когда в едва скрипнувших дверях мелькнул оранжевый бок чего- то большого и круглого и цвета первого снега подол платья. Слабость быстро сошла на нет, и Стинг помнил только, как метнулся в сторону открывающейся золотой двери и успел захлопнуть ее ногой за своей спиной.
***
- Господин Стинг, - глаза Юкино засияли при виде своего товарища. По телу мага прошла дрожь: сколько раз он просил ее не называть подобным образом, но заклинательница успешно притворялась глухой.
- Веселого Хэллоуина! - громко крикнула девушка, привлекая внимание проходящих мимо людей. Незнакомая группа парней сказала что-то в ответ, судя по общему гоготу опустили какую-то сальную шуточку, и обсуждала на всю улицу "сексуальный наряд монашки" постепенно краснеющей как маков цвет девушки. Стингу захотелось их убить – тупых, омерзительно гигикающих дуболомов. Жажда крови застилала светлые радужки глаз кровавой пеленой.
- Господин Стинг, - маленькие, бледные пальцы вцепились в его руку мертвой хваткой – кажется, у него останутся яркие отметины, а Орга своим шумным басом разнесет на всю гильдию, что "малыш Юклиф кувыркался с очередной крошкой", - Не стоит.
Компания прошла дальше, Стинг проводил ее ненавидящим взором, пока парни не скрылись в одном из темных переулков. Только тогда он перевел взгляд на Юкино, щеки которой покрыл яркий румянец. Нелепо большая для тонких, почти прозрачных рук тыква закрыла обзор на красивый наряд, и маг аккуратно принял из ее рук главный атрибут праздника.
- Не стоило приходить... С этим, - Стинг подкинул тыкву тогда, как глаза жадно изучали каждый миллиметр незнакомого тела. Ангел – необычный выбор, но очень ей подходящий. Нежная, трогательная, ранимая... Такую «святую» хотелось защищать несмотря ни на что, но Юклиф этим и занимался на каждом задании. Юкино не была слабачкой – этот факт неоспорим, но почему-то, словно на нее воздействовали все существующие неземные силы, она всегда находила приключения. В гильдии ей дали негласное прозвище "тридцать три несчастья". И сейчас Агрия хотела навлечь на свою хорошенькую головку очередную беду, иначе зачем она пришла к порогу здания сильнейшей гильдии Фиора в легком платье с крыльями за спиной и притащила с собой здоровенную тыкву.
- У тебя замечательный костюм, но знаешь, в нашей гильдии подобные "праздники" не празднуют, - он произносил слова нарочито медленно, чтобы смысл их точно дошел до Юкино, которой впредь следует быть более любознательной и тактичной к традициям и привычкам гильдийцев, - К тому же… отваживать злых духов нам ни к чему.
- Но…, - светлая челка упала на лицо, закрывая блестящие, карие глаза, - мы всегда отмечали этот праздник. К тому же, - в надломленном голосе заклинательницы появилась сталь, а смотрящие прямо на него глаза пронзали холодом, - Хэллоуин отмечается в канун дня Всех Святых. Неужели в гильдии не осталось ничего праведного? – громкие звуки надрывали связки, из глаз потекли слезы – для Юкино, выросшей в благовоспитанной семье, для нее, молящейся постоянно о здоровье и счастье, для волшебницы, мечтающей стать сильнее и духом, и телом, этот день значил многое. А он так просто стоит и ухмыляется, кристалловидная серьга едва колышется на ветру, а голубые глаза пустые и темные. Она читала его как раскрытую книгу – не понимает, не верит, не желает.
- Я все сказал. Уходи. Если мастер увидит тебя в таком виде, добром всё это не кончится, - Юкино молчит и смотрит на мутные ручейки, выводящие на круглых камнях хитросплетенные водяные кружева, похожие чем-то на давно забытое вязание матери. Мама… При воспоминании о ней Ария грустно улыбнулась. Она всегда говорила, что нужно пытаться показать людям что-то хорошее, что-то теплое, что-то доброе.
«Что ж, мама, я попробовала. Но ничего не вышло».
Заметив кроткую улыбку, посетившую уста девушки, Стинг лишь устало вздохнул и растрепал свободной рукой торчащие в разные стороны пряди.
- Я не скажу, что видел тебя. А ты пойдешь домой. Если хочешь – приходи в гильдию, только не, - драгонслеер выразительно оглядел настолько подходящий ей наряд, - в этом.
- Так нельзя, но я не могу вам противиться, господин Стинг. Если вы хотите предстать перед Всевышним запятнанным чужой кровью, что ж… пусть будет так. Гильдия – это гильдия. А вы – это вы. Нужно различать то, что нужно другим, и то, что нужно самому себе, - Юкино склонила голову в учтивом поклоне, бледные пальцы мгновенно поднялись вверх, прошлись по мягким белым прядям и надели на светлые волосы позолоченный ободок. Маг успел только удивленно поморгать глазами и коснуться тонкой дужки, когда ангел скрылся в ночных улицах города.
- Черт, вроде такая заметная, а исчезает и появляется подобно ветру.
Лежавшая на левой руке тыква дала о себе знать тяжестью, навалившейся на мышцы. Стинг захотел было выбросить ее неподалеку или закинуть в чей-то двор – порадовать сопливых ребятишек, но сонмы людей, снующих туда-сюда и лезущих слишком длинными носами не в свое дело, не дали ему совершить задуманное. Немагам только дай раззявить рот, и тут же вонь от сплетен окутает город, а в заголовках журналов появится информация о такой «несветлой» гильдии, не чтящей праздников. Слушать нарекания и терпеть издевки старого, нелюбимого мастера Юклиф не желал, поэтому пришлось проносить злополучную тыкву через гильдию, предварительно наложив слабые чары скрытия. Стинг быстро вошел в гильдию и, прижавшись к стене, молниеносно направился к лестнице, ведущей к спальням, игнорируя шуточки Огры, посланные вслед, вопросы Руфуса, повисшие в воздухе невидимыми письменами, и тяжелый взгляд Роуга, сверлящий его спину. Драгоценная ноша водрузилась на почетное место на столе рядом с недоеденным яблоком и обрывками газет, а Стинг восстанавливал равномерное дыхание после марафона по излишне обширному зданию.
Ворохом рассыпались по подушке волны волос. В голове словно включили вечный двигатель, работающий на полную катушку. Мысли сменяли одна другую, особо не задерживаясь в сознании, но последние слова Юкино эхом гремели в ушах. Хотелось злиться – не получалось, хотелось верить – не выходило. Он остановился где-то посередине, в сером секторе жизни. Если темных ненавидели или презирали, а светлых почитали и боготворили (хотя порой мнения менялись в корне, подменивались фальшивыми понятиями – ведь человек склонен заблуждаться и ошибаться), то серых – не определившихся – не любил никто. Прозрачный кристалл серьги играл в свете лампы сверкающими гранями. Стинг провел рукой по лицу, пытаясь сбросить паутину сомнений, но странное чувство сосало где-то под ложечкой, а светлый лик ангела по имени Юкино Агрия стоял перед глазами немым, почти осязаемым укором.
***
Одинокий кленовый лист, целованный осенью, упал на белоснежную макушку. Девушка, сидящая на хлипкой, сломанной скамейке, сколоченной из грубых, изъеденных плесенью досок, раскачивалась из стороны в сторону, обхватив руками худые колени. На ночном небе сгущались тяжелые тучи, наполненные влагой, снова накрапывал мелкий дождь. Хорошо, что она успела посетить собор до наступления стихии, помолилась за здоровье потерянной сестры и за упокой ушедших родителей. Заклинательница прижимала к груди сжатый в ладонях золотой крестик. Праздник с гильдийцами не задался, но Юкино не унывала – хоть посещать святые места ей никто не запрещал. От многочисленных капель перья слиплись в единый мокрый белый комок за спиной. В разрыве облаков светила полная луна. Девушка собиралась уйти, как вдруг лунный свет собрался в единый луч, упавший на мостовую перед Юкино, и вывел одно-единственное слово: "Приходи".
Мелькнула на лице искренняя улыбка, открывающая вид на ровные белые зубы, и за горизонтом скрылись тонкие, бледные лодыжки. Она бежала – промокшая, замерзшая и уставшая, торопясь и спотыкаясь на каждом шагу. Но... счастливая.
Взяв в руку широкий, покрытый ржавчиной, нож, Стинг аккуратно вырезал круглые глаза и зубастый рот тыкве.
Да, они Саблезубые. Да, они погрязли в грехах, и на руках их чужая кровь. Да, они не помогают никому, даже себе.
Но их закрытый, зацикленный на величии и силе мир готов на одну ночь принять неведомое доселе волшебство и поверить в прекрасные чудеса. Чудеса Хэллоуиновского торжества.
|
