 Фанфик «1000 лет молчания. Зарисовка 5. Друг»
Шапка фанфика:
Название: 1000 лет молчания. Зарисовка 5. Друг.
Автор: Anzz
Фэндом: Предательство знает мое имя
Персонажи/пейринг: Шусей Усуй/Цукумо Мурасамэ, Рендзе Хоцума и др. ,
Жанр: PWP
Предупреждение: ООС
Тип/ вид: слэш
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймеры: не претендую
Размещение: только с согласия автора
Текст фанфика:
Поцелуй… страстный, жадный, требовательный… Он него горят губы… закрываются глаза… неистово бьется сердце… трепещет все тело… расправляет крылья душа… и рвутся слова сокровенного признания… Нет… нет… Нет! Его нет! Все это ни ему… ни для него…. То, что так пламенно желает он, отдается совсем не ему… Вода струится по обнаженному телу, нежно и почти неощутимо лаская все чувствительные точки… Это только разжигает желание… хочется прикосновений… его прикосновений… огненных, настойчивых, пусть даже немного грубых… он согласен на все… он согласен терпеть, только бы получить все это… Но почему же все это отдано не ему?!
Голова откидывается, подставляя лицо под теплые струи. Вода течет, продолжая легким нажимом своих потоков дразнить тело. Прикосновений хочется все более алчно. Пальцы проходят по груди, попавшаяся им на пути маленькая розовая выпуклость взмолилась о более пристальном внимании. Персты немного сжали ее и потеребили. Все тело немедленно отозвалось приливом неги, и плоть тут же страстно запросила гораздо более откровенных ласк. Разрастающееся возбуждение даже стало приподнимать само воплощение чувственности. Перед мысленным взором всплыло его лицо… манящие губы… напряженное тело… сильные руки, которые могут заключить в непередаваемо сладостные объятья… волны его страсти, которые своим жаром прокатываются по всему телу… Как же он пылал тогда! Как вжал его в стену! Видимо, желание обуревало его настолько сильно, что он не смог сдержаться! Потерял всякую разумную осторожность…! Прямо в коридоре…! Тело опять пробила боль. Вся эта вопиющая в своей страсти и безрассудстве картина снова стояла перед его сейчас закрытыми глазами… Он увидел это случайно… просто проходил по коридору, удивляясь, куда Хоцума мог так стремительно отправиться, оставив его на крыше… И он увидел все… все, что не должен был видеть никто… Сердце и разум подсказывали, что это был совсем не случайный и далеко не первый поцелуй, а то блуждание рук, которое позволил себе Сжигатель по вжатому в стену телу, доказывало, что все зашло гораздо дальше лобзаний…
Шусей резко выключил воду.
Его раздирают жаркие, но слишком противоречивые чувства, и притягивающие и отталкивающие! И беспрестанно мучает вопрос: почему же Курото? Почему вдруг именно он? Как между ним, таким замкнутым и всегда отстраненным, и Рендзе вдруг могло что-то возникнуть и так быстро и жарко разрастись? Усуи считал себя достаточно внимательным и чувствующим человеком, да и Божественное око давало ему возможность ощущать гораздо больше, чем другие… как же он не заметил, что такое происходит прямо за его спиной?! Его напарник и чужой…? Но почему Сжигатель именно с ним? Он никогда не проявлял ни малейшего интереса к Хораю! Даже полностью игнорировал его! Будь у Хоцумы связь с … Юкки … Шусей, наверное, понял бы… Рендзе действительно тянет к нему, как, впрочем, и всех, … но Курото?! Что вообще может быть между ними общего… кроме…?!
Полотенце проходит по телу, собирая остатки воды. Взгляд случайно падает в зеркало. Руки останавливаются, убирают махровую ткань, полностью открывая обнаженную плоть собственному пристальному взору. Первое, что бросается в глаза, это, конечно же, шрамы. Неизгладимые свидетельства его… глупости. Именно глупости! Глупо молчать. Глупо ни в чем не признаваться. Глупо надеяться, что он сам все поймет, обо всем догадается! Не догадается! За столько лет их «дружбы» не догадался и сейчас не догадается! Более того, теперь у него появился другой… Глупо было медлить с признанием. Глупо было сомневаться! А еще глупее продолжать это делать и теперь! Зато сейчас у разума новый повод от всего отговаривать: у Хоцумы связь с другим… и Шусей ему теперь тем более не нужен…
Шрамы… они уродуют кожу… они жгут упреком… коверкают весь его образ… На теле Хорая нет ничего подобного, покровы нежные и гладкие, без единой неприятной отметины… И его руки страстно и даже неистово сжимали тогда эти покровы, скользили по ним… сминали их… Неужели дело именно в этом? Неужели все дело именно в этих страшных шрамах? Его тело из-за них выглядит отталкивающим? Совсем не привлекательным? Не желанным для Хоцумы?
Чтобы не истязать свой взгляд своим же неприятным видом, Усуй быстро оделся.
Нужно заставить себя обо всем забыть. Заставить не думать. Перестать терзать свое сердце мучительными фантазиями о том, что происходит между его напарником и Курото. Главное, что между ними, как стражниками, осталась дружба, осталась их многолетняя связь, и это гораздо важнее, чем странные мимолетные увлечения Хоцумы… Он будет надеяться, что Хорай – это только мимолетное увлечение. Оно пройдет, и у них все будет по-прежнему… Рендзе вернется к нему….
И кого он обманывает?! Себя же?! Между ними нет ничего, кроме дружбы! Нет, и не было! И, видимо, никогда не будет! Если Сжигатель все же потеряет интерес к Курото, то со временем его место все равно займет другой… Другой! Но не он! Почему же не он?! Почему Хоцума так упорно ничего не замечает?! Или делает вид, что не замечает?! Нет… Рендзе не умеет притворяться… во всяком случае не так долго и не настолько искусно, что бы Усуй не понял, что Сжигатель догадался о его истинных чувствах… Он действительно ничего не замечает… и не чувствует… не чувствует к Шусею никакого притяжения… Неужели во всем действительно виноваты эти, уродующие кожу, шрамы?! Рендзе противно их видеть… неприятно прикасаться… отталкивающим становится и все тело….?
Глубокий тяжелый вздох. И ничего нельзя изменить…
- Чего такой мрачный? – буднично роняет Сжигатель, садясь рядом за стол.
В поместье время ужина.
- Все нормально, - бесцветно отзывается Усуй, и обычно этого хватает, чтобы Рендзе отвлекся на что-нибудь другое…
Глаза Шусея невольно останавливаются на, сидящем напротив его напарника, Хорае. Тот - сама невозмутимость и непроницаемость. Ни одного лишнего или сколько-нибудь заинтересованного взгляда в сторону Хоцумы. Сжигатель и то чаще вскидывает на него свои зеленые очи. Все это заставляло поверить в спасительную иллюзию, что ничего не было, что вспоминаемая им картина только игра его воображения…спасаясь от боли разум готов был пренебречь правдой.
- Шусей, ты есть собираешься? - пытается выдернуть из задумчивости друга Рендзе, - хватит в облаках витать.
- Я не голоден, - Усуй откидывается на спинку стула.
- Шусей, но ведь это очень вкусно, - подхватывает Токо.
- Я верю, но я не голоден.
- Дорогие друзья, - зазвучал торжественный голос Ичибаны, и он сам появился в столовой, - во-первых, позвольте пожелать всем приятного аппетита, а во-вторых: сообщить, что господин Токаши ждет всех вас после ужина в своем кабинете.
- Что-то стало известно о Юкки? – тут же всполошилась Мурасамэ.
- О чем пойдет речь мне не ведомо, - заявил вестник.
- Вот, и поесть спокойно не дали, – раздраженно бросил Хоцума. – Мог бы о разговоре и после ужина сообщить. Теперь и кусок в горло не полезет.
«Пусть уж лучше волнуется о Юкки, - подумал Усуй, – чем о том, что рядом».
Глава клана Гио сообщим им странную новость, ставшую известной от Луки, весть о том, что, возможно, их Божественный свет находится во власти некроманта.
- Проклятье! – не выдержал Сжигатель. – И почему этот дюра – охранничек такой спокойный?! Юкки нужно немедленно спасать! А не топтаться тут!
Глаза опаста мрачно блеснули, а кулаки сжались.
- Хоцума, - попытался успокоить напарника Шусей.
- Да, хватит тебе, - дернулся тот.
- Разумеется, мы должны приложить все силы, чтобы освободить Юкки, - спокойно произнес Токаши, - но главная проблема в том, что мы до сих пор не можем его найти. Цукумо, ты так и не чувствуешь его?
- Нет, - покачал тот головой, - и это очень странно… как будто он скрыт за каким-то барьером.
- Вероятнее всего так и есть, он спрятан за барьером Рейги.
- Думаете он… он… еще жив? – дрожащим голосом спросила Токо.
Она оказалась единственной, у кого хватило смелости задать этот мучающий всех вопрос. Глава рода Гио бросил вопросительный взгляд на Цукумо.
- Я уверен, что он жив, - успокоил всех Мурасамэ.
- Судя по оставленной Юкки записке, - Токаши обвел всех испытывающим взглядом, - он сам принял решение уйти… туда.
- Этого не может быть! – возмутился Рендзе. – С какой стати ему идти к Рейге, если тот только и думает, как бы его убить! Это глупо даже для Юкки!
- А если он до сих пор продолжает видеть в нем своего друга детства? - произнес Шусей.
- Ну и глупо! Рейга – наш общий враг! И враг в первую очередь именно Юкки! Ведь он уже неоднократно пытался его убить! Юкки не может этого не понимать! И Рейга, не задумываясь, убьет его, как только у него появится возможность! Как Юкки мог сам к нему уйти?! Мне вот думается, что его просто заманили в ловушку! А он и попался!
- Я тоже склонен так думать, - поддержал Усуй, - Юкки пока не может полностью поверить, что тот, кого он знал с детства, теперь совсем другой человек, причем человек, желающий его смерти. Его могли пригласить для разговора и схватить.
- Но при этом он взял с собой документы, - напомнил глава рода. – Значит, он не просто вышел из дома, чтобы вернуться через некоторое время. Он ушел, понимая, что не вернется, или вернется не скоро…
- Или они были нужные ему, потому что он куда-то поехал… - подал голос Цукумо. – У меня было ощущение, что он куда-то едет…
- Но вы ведь уже были в его городе и приюте! – кинул Хоцума. – И никого не нашли. Куда еще он мог деться?
- А если он пошел туда, где жил раньше Вакамия Каната? – мрачно обронил Зэсс. Слова Элегии о том, что Юкки счастлив с некромантом…. объятья и поцелуи… Луке было больно даже думать о подобном. Не хотелось верить! Больше было похоже на то, что беловолосая соблазнительница специально солгала ему, чтобы сделать неприятно! Но то, что Юкки слишком дорожил своим другом детства и не утратил к нему теплых чувств даже после того, как узнал, что Вакамия на самом деле отступник Рейга, желающий смерти всему роду людскому, Кроссзэрия тоже прекрасно знал.
Все взгляды устремились в сторону опаста.
- Это разумно, - после некоторой паузы произнес Токаши, - Цукумо, Токи, придется вам еще раз съездить в тот город, а я позвоню в приют и узнаю адрес Вакамии. Полагаю, он должен быть им известен, сошлюсь на то, что мы разыскиваем его для Юкки… Даже если их там и не будет, возможно, вам удастся ощутить их след, по которому я смогу установить, где они.
- Какая глупость! – продолжал бушевать Сжигатель даже после того, как все разошлись. – И почему меня опять не взяли? Не доверяют мне что ли? Как Юкки вообще могло прийти такое в голову?! Уйти! Одному! На встречу к Рейге! Даже никому ничего не сказав! И еще эта дурацкая записка! Как можно быть таким болваном?! А мы должны за него волноваться! Меня бы туда, вместо Токо! Я бы там все разузнал! Весь бы город перевернул! Даже от этого, вечно себе на уме, дюры пользы никакой! Охранничек! Нечего сказать!
- Вот Токаши тебя и не посылает, - примирительно улыбался Шусей, - чтобы ты там дел не натворил.
- А без этого у них только одни разговоры и остаются, а про Юкки нам так ничего точно и не известно! Как он после всего произошедшего может верить хоть одному слову Рейги?! Не понимаю я такого! Он же враг! Он будет лгать, чтобы получить желаемое! Как можно этого не понимать! Как можно самому рваться в расставленную ловушку?!
- Не так уж все и не понятно, - грустно ответил Усуй. – Это для нас всех Рейга – враг, а для него он – знакомый с детства человек. Трудно поверить, что тот, кого ты так долго и хорошо знаешь, вдруг оказывается кем-то ни тем… Вот откройся что-нибудь подобное в отношении меня, неужели, Хоцума, ты бы смог сразу увидеть во мне врага?
- Не говори ерунды, - огрызнулся Рендзе. – Я тебя знаю «от» и «до», ничего такого у тебя за душой нет.
- Ну, а если представить? Смог бы ты увидеть во мне врага и даже сражаться против меня?
- Даже представлять не хочу. Я твердо знаю, что это не так. Ты – мой друг. Ты не обманешь и не предашь, возможно, ты единственный человек в моей жизни кому я могу полностью доверять. Поэтому я даже не собираюсь представлять подобную ерунду!
- Да, ты можешь мне доверять, - Шусей опустил голову и вдруг мрачно добавил: - А могу ли я?
- Это еще что? – Сжигатель, шедший по коридору в свою комнату, даже остановился. – Ты что хочешь этим сказать? Разве я с тобой нечестен? У тебя есть поводы усомниться во мне? – и нефритовые глаза впились в друга. – Ты мне эти разговоры прекрати! Я даже слушать о подобном не желаю! А если у тебя действительно есть какие-то сомнения, то ты так прямо и скажи! Мне твои вечные намеки и недосказанности всегда не нравились! Просто скажи прямо! Что может быть проще?! – Хоцума уже начинал злиться, слишком уж странное выражение лица было сейчас у его напарника, как будто он действительно хочет его в чем-то обвинить. – Ну же! Что ты там себе вообразил?! В чем ты там меня собрался подозревать?! - Усуй попытался отвернуться, но Рендзе не дал ему этого сделать. - Мы с тобой друзья и напарники, так что говори смело! Прямо и открыто! И только так! Хватит с меня твоих двусмысленностей! Охов и вздохов! То не хочешь есть! То у тебя голова болит, и ты хочешь побыть один! То у тебя в городе какие-то важные дела, и ты едешь без меня! В школе вообще стал меня избегать! – Шусей отводил глаза, пытаясь спрятать разгорающиеся и в нем горькие чувства, но дыхание уже участилось от их приливов. - И что все это?! Что ты там себе напридумывал?! Говори же! В чем ты меня подозреваешь?! Друг ты мне или не друг?! Говори прямо!
- А я, может быть, не хочу быть тебе другом! – вдруг отчаянно бросил напарник. – Не хочу! Я все знаю! И я …! – но самого главного он произнести так и не смог, смешался и бросился прочь.
- Это как это? – оставшись один, Сжигатель в полном недоумении растерянно хлопал глазами. – Как это ты не хочешь…?
Поборов оцепенение только через несколько мгновений, Хоцума бросился за Шусеем.
- Нет уж, подожди, - догнал он напарника у дверей комнаты. – Что за глупость ты сейчас сказал? А?! Что это за глупость?! Как это ты не хочешь быть мне другом?! Что за чушь?!
Припертому к стене, Усую не оставалось ничего иного, как кинуться в ответный бой.
- А вот так! – воскликнул он, потеряв свое обычное самообладание. – Не хочу! Больше не хочу! Надоело! Устал! Устал молчать и ждать! Довольно с меня! Иди куда хочешь и к кому хочешь! А меня оставь в покое! Не хочу! Больше не хочу!
- Устал!? – удивление быстро сменялось гневом. – От меня, что ли устал?! Я тебе надоел?! Вот значит как?! Вот это значит дружба?! Очень по-дружески! Значит, устал! От такого чудовища, как я, устал?! Устал все время бояться?! Устал опасаться, что я могу снова сделать тебе больно, как с теми ожогами?!
- Ожоги? – по лицу Шусея даже прошла болевая судорога. – Вот ты о них и вспомнил! И это все из-за них, да? Из-за этих шрамов ты не можешь ко мне по-другому относиться?! Давай же, признайся!
- Что ты несешь?! Как по-другому?! Это ты заявляешь, что не хочешь быть мне другом! Я же подобных бредней не высказываю!
- Значит, по-другому – это для тебя бредни?! Ясно! Я все понял! Больше можешь не утруждать себя объяснениями! Иди куда хочешь! Мне все равно! Но другом я тебе больше не буду! Довольно! Хватит с меня этой лжи!
- Лжи?! Ты что, хочешь сказать, что для тебя наша дружба – ложь?!
Усуй сделал над собой последнее надрывное усилие, чтобы, наконец, исторгнуть тяжелое признание.
- Да, ложь! – отчаянно воскликнул он. – Для меня – ложь! Я больше так не могу! Не хочу! Не хочу я этой «дружбы»! Больше не хочу! Лучше совсем ничего, чем так мучиться!
- Ах, тебя это еще и мучает?! Вот значит как?! Я-то думал…?! Это ты специально сейчас завел разговор о доверии?! О том, что может что-то открыться?! Да? Специально?! Теперь все понятно! Теперь мне ясно, на что ты намекал в своей обычной манере! Это я болван! Я тебе доверял, а для тебя наша дружба – тяжелая ложь! И зачем тогда терпел!? Из страха что ли?! Зачем?! Сказал бы прямо! Просто послал бы меня, как сейчас! Ненавижу тебя за это! За то, что никогда ничего не говоришь прямо и открыто! Ненавижу! Всегда ненавидел! Ты что же, боялся, что если я узнаю все, и тебя спалю как тех… тогда…?! Да, ты…! Ты просто трус тогда! Нет дружбы, так нет! И не надо! Жил один, один и проживу! И пошел ты…! – разбушевавшаяся злость заставляла тело пылать, огонь рвался наружу, и чтобы не дать ему разгореться во всю силу, необходимо было срочно уходить…
Рендзе со всей силы нанес удар в стену около головы Усуя, чтобы сбить слишком яростный порыв, а потом развернулся и быстро ушел, продолжая сыпать тихими ругательствами.
Шусей проводил его тяжелым взглядом. Он не сдержался… Кажется, единственный раз не сдержался… в самый не подходящий момент… И вот, что из этого вышло… Хотя… Возможно… так даже лучше. Теперь все расставлено по своим местам. Они только напарники. Больше между ними ничего нет… нечего нет… ничего… У Хоцумы теперь все с другим…. А у него…? У него раньше был его Рендзе, даже пусть только другом, даже просто рядом… А теперь…? У него вообще никого нет… никак… А у Хоцумы есть… у него есть… У него есть все! Поцелуи! Слияние! Страсть! Все! А у него ничего! Вот и получается, что произошедшее еще одна огромная глупость!
Усуй, вопреки первоначальным намерениям, не пошел в свою комнату, а спустился вниз, не зная чем себя занять, пересек пустую гостиную, добрел до столовой… Его посетила мысль, что не плохо бы выпить… воды… Завернул в обеденную залу. Здесь у стола стоял Цукумо и чем-то задорно похрустывал.
- Что-то случилось? – тут же взволновано поинтересовался Мурасамэ. – На тебе лица нет.
- Ничего, - пытаясь быть как можно более равнодушным, ответил Усуй, - просто устал, наверное…
- Поешь, - протянул ему Цукумо пачку чипсов, - мне это всегда помогает расслабиться и отвлечься.
- Нет, спасибо. Я зашел просто воды выпить. Вы когда уезжаете?
- Завтра утром.
Пока Шусей наливал воду, пока пил небольшими глотками, стоявший боком Мурасамэ, то и дело кидал на него быстрые, пронзительные взгляды. Допив, Усуй, наконец, соизволил перевести на него глаза. Цукумо тут же отвернулся.
- Я тебе нравлюсь? – вдруг спросил Шусей.
Мурасамэ смутился, потупился и тихо произнес:
- А что, так заметно?
- Заметно, - Божественный глас поставил стакан и подошел к Цукумо. – И насколько? – его собеседник смешался еще сильнее и опустил голову. – Настолько? – Шусей поднял его лицо за подбородок и прильнул к губам.
Мурасамэ затаил дыхание и даже побоялся ответить. Чипсы едва не выпали из его рук.
Усуй отстранился и попытался найти ответ на свой вопрос в глазах удивленного собеседника. Поборов свою растерянность, Цукумо несмело потянулся за новым лобзанием. Шусей почти улыбнулся и снова накрыл его губы поцелуем. С каждой секундой слияние губ становилось все более страстным. Чипсы все же выпали из разжавшихся пальцев, а освободившиеся руки тут же сомкнулись в объятьях. И Усуй почувствовал, как неистово забилось его сердце, как жарко откликнулась плоть, требуя воплощения всех своих затаенных желаний, кровь ринулась по жилам и неминуемо стала стекаться к тому, что должно было стать главным проводником удовольствия. И все это так пламенно, резко и неожиданно! Неужели все это время он хотел его и даже не знал об этом? Или просто сейчас телу все равно с кем? Нет, не все равно. Цукумо ему действительно приятен, не настолько, как… А об этом вообще нельзя думать!
Шусей оборвал лобзание и, разнимая объятья, отступил на шаг. В глазах Мурасамэ отразилось непонимание и даже страх, что, возможно, он сделал что-то не так, и на этом все и закончится…
- Я поднимусь к себе, - тихо проговорил Божественный глас, - а ты, если действительно хочешь, немного позже…
Глаза Цукумо вспыхнули радостью, а сердце забилось еще сильнее. Он кивнул.
Шусею не хотелось думать ни о чем, кроме предстоящего. Он позволял своему телу просто пылать в предвкушении, а разуму - разжигать желание откровенными фантазиями. Подошел к окну, чтобы хоть чем-то занять свой взгляд, но мысли все равно уносили его в сладкое запределье.
В дверь осторожно постучали.
- Входи, - отозвался хозяин комнаты.
Он бросил на визитера лишь скользящий взгляд и снова обернулся к окну. Мурасамэ встал рядом.
- Я…знаешь… - неуверенно начал тот, - я, честно говоря, думал, что у вас с Хоцумой…
Усуй не дал ему закончить и опять обхватил его губы поцелуем. В обоюдном жарком стремлении тела льнули друг к другу, руки находили упоение в ласках, сердца громко бились в унисон. Шусей вытянул рубашку Цукумо из брюк, и проник под ее покров. С легким нажимом ладони пошли вверх по бокам, скольжение довело их до груди, здесь большие пальцы ощутили под собой две уже немного затвердевшие маленькие выпуклости. Подушечки перстов двинулись в круговую по нежнейшей трепетной области, это заставило плоть наливаться еще большим вожделение. Мурасамэ сделал попытку расстегнуть Усую сорочку, но тот тут же остановил его руки. За первой попыткой последовала вторая, но и она была пресечена.
- Не надо, - тихо объяснил свой настойчивый отказ Шусей,- они будут тебе неприятны и все испортят…
- Нет, я хочу видеть тебя всего… я хочу целовать тебя всего… - жарко признался Цукумо, продолжая настойчиво расстегивать пуговицы, - я хочу тебя всего…
Когда, разойдясь в стороны, ткань все же обнажила неприглядные рубцы, Усуй снова попытался закрыться, но Мурасамэ перехватил края сорочки, оттянул и одарил шрам едва ощутимым лобзанием, потом еще одним, и еще одним… Шусей вздрагивал от каждого касания, напряжение стянуло все тело… Нет, ему не было неприятно, но ощущения были столь странными и необычными, что озадачивали не только плоть, но и разум. Даже мелькнула совсем неуместная мысль, что Хоцума просто не смог бы прикасаться к ним столь трепетно и бережно… Эту мысль, как и любую о Рендзе, необходимо было немедленно прогнать! Заглушить! Шусей стал быстро расстегивать Мурасамэ брюки, тот принял это за прилив страсти и последовал его примеру. Две горячие плоти, высвободившись из плена одежд, соприкоснулись. Взаимная пульсация была притягательной, и они не смогли отказать себе в удовольствии потереться друг о друга. Странные улыбки поплыли на лицах обоих.
Цукумо снова потянулся за поцелуем, но наслаждался слиянием губ не долго, перешел к шее, оттуда спустился к груди… Нежные касания дыхания и уст пропорхали по шрамам, даже немного щекоча их. Усуй невольно улыбнулся. Руки же продолжали взаимные ласки все более нарастающего напряжения. Когда желание распалилось настолько, что сдерживаться, не смотря на всю сладость ласк, уже не было возможности, Шусей потянул брюки Мурасамэ вниз, чтобы открыть доступ к заветным глубинам. Цукумо остановил его руки.
- Я сам. Подожди еще немного, - вдохновенно произнес он и опустился вниз, попутно обнажаясь.
Губы дошли лобзаниями до впадинки на животе, а ниже вдоль шелковой дорожки заскользил уже язык. Влажная линия уперлась в светловатый пух, и дальше в игру снова вступили губы. Погружение в теплую и влажную обитель вызвало жаркий выдох. Окончательно освободившись от тканевых пут, Мурасамэ стянул вниз и брюки партнера по ласкам. Ладони легли на упругие ягодицы, немного надавливая руками к себе, Цукумо попытался вобрать желанную плоть, как можно глубже. Плавно задвигалась голова, одаривая пульсирующее напряжение упоительным трением. Усуй чуть откинулся назад, принимая глубинные лобзания. Пальцы погрузились в пепельные локоны. Вожделение смешивалось с теплой нежностью, и от этого все более нестерпимо хотелось резко рвануть к вершине. Шусей обхватил лицо Муросамэ обеими руками и остановил, потянул к себе наверх. Цукумо постарался оставить на покидаемой плоти как можно больше влаги.
Удобной опорой послужил подоконник, он был достаточно широким, чтобы принимающее тело приобрело наиболее подходящий изгиб. Проникновение было несколько напряженным, но Мурасамэ изо всех сил гнал от себя эти неприятные ощущения и пытался расслабиться… Он полностью отдался восприятию горячего лобзания. Усуй двигался плавно, чтобы дать ему удержаться в сладостном дурмане. Желание плоти продолжало разжигаться и внешним трением, но наиболее упоительными волнами его все же одаривал разум, сознающий, что отдает тело в самую вожделенную власть.
- Шусей…. Шусей… Шусей…. – с наслаждением шептали прильнувшие к уху губы от каждого толчка тел, - Шусей…. Шусей… Шусей….
Когда же по плоти проходила конвульсивная волна удовольствия, подстегнутая разумом, уста и зубы захватывали мочку, а пальцы впивались в ягодицы и спину. Хотелось, чтобы это слияние душ и тел длилось бесконечно, но плоть была неумолима, ей нужен был рывок в бесконечность. Жаркий. Пронзительный. Пряный. Удары стали сильнее, а дыхание тяжелее. Цукумо попытался совершенно расслабиться и полностью отдаться этому страстному потоку.
И вот сильное внутреннее содрогание! Тело старается сжаться, стягивая мышцы, делая конвульсии жестче, а выплески резче… Упоительный выдох.
Удары все более поглощаемого расслаблением тела постепенно теряют резкость... Лобзания порхают по шеи и плечу, а руки - по еще натянутому напряжению. Мурасамэ обнимает Усуя левой рукой и крепко прижимается к его щеке, в попытке испить негу его затухания, чтобы сделать свой взлет еще сладостнее. Глаза остановившегося закрыты, теперь телу хочется только теплого покоя…, но пальцы находят горячую упругость, на которой уже пляшут персты, и тоже вливаются в танец. Вся сущность напрягается и тянется вверх…
- Шусей…, - последний раз особенно страстно выдыхает Цукумо и откидывается назад, опираясь о подоконник руками.
Поток жизни вырывается наружу. Тело напряженно выгибается и вибрирует.
Глаза Усуя распахиваются, чтобы увидеть и запомнить эту прекраснейшую картину подаренного счастья. Густая влага течет вниз, разносится пальцами по еще горячей поверхности, что делает возвращение к реальности приятным и неспешным. Как только принимающее тело отдало все свое упоительное напряжение, оно снова потянулось к объятьям. Руки обхватили стан. Щека прижалась к плечу.
- Спасибо, - почему-то прошептал Мурасамэ.
Шусей обнял его в ответ.
- Но все же…, - не смело проговорил Цукумо, еще крепче прижимаясь к такому горячему и давно желанному телу, - ….а как, же ты и Хоцума?
- Между нами ничего нет, - почти равнодушно ответил Усуй, сейчас ему было хорошо и спокойно, хмель от произошедшего еще бродил в его голове и теле, да и сжимать в объятьях притягательную плоть было очень приятно. Так он чувствовал, что все же не один, не брошен, не покинут, кому-то нужен и дорог…
По неловкому высвобождающемуся движению Шусей понял, что ему не очень поверили. Усуй отстранился, чтобы заглянуть в глаза и серьезно произнес:
- Между мной и Рендзе ничего нет, и никогда не было.
На устах Цукумо расцвела благодарная улыбка, и он снова крепко прижался к еще обнаженному торсу.
|
Очень нравятся твои работы!
