Повозка меж тем остановилась. Иначе и быть не могло - когда Алекс выбрался на свет, он обнаружил, что повозку возмутительным образом остановили насильно. На дороге стоял весьма необычный отряд. Два рослых хорошо вооруженных воина держали лошадей, не позволяя повозке сдвинуться с места. Сами они были на очень хороших породистых черных жеребцах. В чем, в чем, а уж в конях Алекс разбирался хорошо. Неподалеку спокойно ждала, верхом на таком же коне, ослепительно прекрасная девушка. Ее глаза были того густого синего цвета, какой можно увидеть в ясную погоду в весеннем небе, из-под капюшона дорогой шубки черной норки выбивался золотисто-рыжий локон, чуть приоткрытые алые губы демонстрировали жемчужную улыбку, в которой, впрочем, было не больше тепла, чем в свежевыпавшем снеге. Зато кожа было точно такого оттенка, как вышеупомянутый снег. В седле она сидела так уверенно, словно целыми днями оттуда не слезала. Ноги ее обтягивали безумно дорогие (по причине трудоемкости выделки) лаковые сапожки по колено, украшенные серебряными застежками. За ее плечом был невысокий смуглый парень, на вид совершенно безобидный и неуместный здесь. По этой причине его и следовало бояться больше всего - настоящий мастер-телохранитель всегда выглядит безобидным. Алекс обвел взглядом всю эту честную компанию (отметив, что два воина вооружены восточными саблями) и поинтересовался:

 - Чем обязаны?

 - Кто вы такие? - помедлив, спросила девушка. Голос у нее был глуховатый и хриплый.

 - Обычные странствующие музыканты, - пожал плечами Алекс. - Никогда и никому не делали ничего дурного. Ни в чем противозаконном не замешаны.

  Девушка усмехнулась:

 - Верю, что не замешаны. Только вот вас кое-кто очень хочет замешать. И вы активно этому поддаетесь.

 - Я много времени довольно хорошо исполняю функции руководителя этой компании, и ни разу не замечал ничего, что могло бы привлечь внимания высокопоставленных лиц, - хмуро отрезал Алекс. - И мне бы очень хотелось узнать, кто вы, миледи.

 - А ты не узнал меня, музыкант? - удивилась девушка. - Странно. Перед тобой Алисия Ленорман.

  Алекс не удержался и присвистнул. Теперь он узнал эту молодую особу.

  Алисия Ленорман была действительно известной личностью, известной по всему королевству. Когда-то эта красотка была самой обыкновенной разбойницей, отчаянной воровкой. В каком-то доме она ухитрилась своровать пачку документов, по идее, не нужных ей, но среди них она случайно обнаружила бумагу, которая заявляла, что она - дочь того самого графа, у которого эти бумаги стащила. Побыть графской дочкой Алисии, конечно, хотелось, но свою вольную жизнь она любила и продолжала до тех пор, пока ее все-таки не поймали. Как воровка, она, разумеется, подлежала повешению. Вот тогда-то она и предъявила бумагу о своем происхождении. Граф, разумеется, расчувствовался и освободил дочку от петли, ну а та освободила под шумок всех своих соратников. Правда, обратно с ними в лес не пошла - сказала, что ей интересно немного побыть богатой девочкой. Вжилась в роль и вот уже год живет припеваючи под крылышком графа, который ее отчаянно балует. То, что она появилась здесь, могло означать только одно - Алисия упустила очередную свою «игрушку» и теперь ищет. Девушка питала определенное пристрастие к магии вообще и к магам в частности… Особенно к магам молодым и симпатичным… Как Лекс. Только маги к ней пристрастий не питали. Это ж как надо было довести несчастного, чтобы он решил сбежать из замка?..

  Все эти мысли пронеслись в голове Алекса не более чем за секунду.

 - Да, - спокойно кивнул он. - Я узнал вас, миледи Алисия. И все-таки, что вы от нас хотите?

 - По этой дороге шел человек, - Алисия глядела на него в упор, пытаясь отыскать на его лице признаки волнения или вообще каких-то эмоций. - Он был чересчур легко одет для нашей зимы и к тому же ранен в грудь. Согласитесь, он не мог далеко уйти в таком состоянии. А шел он по этой дороге. Тем не менее, мы ищем его два дня и не можем найти. Значит, кот-то ему помог. Кто-то подобрал его, кто-то, обладающий достаточной жалостью, средством передвижения и, возможно, необходимыми лекарствами. Например, на такую роль очень подходит повозка странствующих музыкантов.

 - В которой нет никаких беглецов, - докончил Алекс. - Возможно, он просто ушел в другую сторону, миледи Алисия. Или кто-то уже похоронил его. Во всяком случае, мы его не видели.

  Девушка прикусила губку.

 - Хорошо, - сказала она. - Я вам поверю. Но я была бы вам очень признательна, если бы вы, увидев его, изловили и доставили ко мне. Я ничего для этого не пожалею. Особенно - 200 золотых, которые я назначаю в награду за поимку беглеца.

  Теперь уже присвистнул Михаил, который так и не ушел в повозку и сидел на месте кучера.

 - Именно так, - Алисия бросила на него быстрый взгляд. - Вы по-прежнему ничего не хотите мне сообщить?

 - Мне нечего сообщать вам, миледи Алисия, - твердо сказал Алекс. - Удачной поимки.

 - Спасибо, - она досадливо дернула плечиком и развернула лошадь. - Поехали, ребята! - повелительно бросила она своим воинам.

  «Ребята» отпустили лошадей музыкантов и вслед за хозяйкой помчались дальше. Алекс и Михаил проводили их задумчивыми взглядами.

 - 200 золотых, Алекс! - взволнованно воскликнул Михаил. - О чем ты думал, когда говорил с ней? Это же целое состояние! За такие деньги мы можем как минимум три месяца не думать о еде и одежде! И о прочем! Совершенно ясно, что она ищет Лекса!

 - Нет, я не буду его сдавать, - Алекс потянулся. - Во-первых, кто меня уважать будет после этого? Во-вторых, совесть не позволяет. В-третьих, знаешь, что она с ним сделает, если получит? Алисия прекрасно помнит, как наказывать. Поговаривают, во дворце у своего папочки палач в ней души не чает. Говорит, была б его дочерью - стала бы его преемницей. Так что мне заранее жаль беднягу Лекса. Нет, я его не выдам. Этим все сказано.

  С этими словами он передал Михаилу вожжи и скрылся в повозке. Михаил вздохнул, подхлестнул лошадей и устроился поудобнее.

 - 200 золотых! - пробормотал он вслух. - Алекс, ну ты и балбес! Подумать только - 200 золотых! Да я бы на эти деньги…

  Что именно он на эти деньги сделает или купит, он предпочел мечтать молча. Тем более что мысль у него уже оформлялась…