Грязь уныло чавкала под ногами. Недалеко, в порту, мерно вздыхало море. Ранняя весна, когда снег уже сходит, но до тепла еще далеко. Тарса глубже натянула капюшон, скрыв рыжевато-каштановые волосы. Успеть бы дойти к открытию храма по такой-то слякоти… Главный жрец не любил опозданий.

Женщина скривилась и ускорила шаг. Высокие дома из серого камня тянулись вдоль улицы, добавляя уныния. Впрочем, ближе к храму они становились чуть красивее. Строго квадратная площадь была свободна от грязи – немалое преимущество каменной мостовой.
Грузное здание храма Солнца давило на людей, внушая чувство ничтожности перед богами и магией. Тарса заняла свое место на площади – слева, в пяти шагах от входа. Поправила меч. Клинок был неважный, быстро тупился – но младшей жрице, одной из многих стражниц храма, не стоило надеяться на лучшее оружие.
Главной ее задачей было – нести охрану во время богослужений. Жрецов Солнца и, по совместительству, магов в народе… не любили. Отчасти было за что – налоги, взимаемые храмами, были немалыми. Того же, что и дети, и скот не болеют, урожаи высоки, дороги содержатся в относительном порядке, а разбойники на дорогах почти отсутствуют - люди часто не замечают.

Женщина усмехнулась своим мыслям – храмы она и сама недолюбливала, хотя и служила в одном из них. Но понимала, что лучше такая власть, чем никакой. Вот только Фарина, здешнего главного жреца, она не любила особо – его настойчивые ухаживания были отвратительны. Тарса знала, что пока Фарин возглавляет городской храм, ей не поступить в школу магов, чтобы развить дар, хотя он был у нее не самым слабым. Но отвечать на заигрывания не собиралась – опыт короткого, навязанного покойными родителями замужества отбил всякую охоту. Пусть она и выгнала мужа через полгода, но с тех пор даже сидеть рядом с мужчинами было неприятно.

Центральные двери храма открылись и группа жрецов ступила на площадь. Во главе шел невысокий толстяк, окидывая людей неприятным, пронзительным взглядом маленьких темных глаз. Его короткие, торчащие ежиком седоватые волосы чуть шевелил ветер. Фарин, главный жрец городского храма Солнца собственной персоной.
Стражница подобралась – вот теперь следовало не терять бдительности. Попытки нападения не были редкостью. Иногда хотелось прирезать главу храма самой… Но нарушать законы Тарса не собиралась, равно как и запускать службу. Жаль, не было ничего, в чем она могла бы обвинить Фарина и добиться его смещения – домогательства до младших жриц преступлением отнюдь не считались. Ходили слухи о каких-то его темных делах, чуть ли не работорговле – но доказательств не было.

Хор жрецов на площади набирал силу. Вот тучи разошлись и на камнях заиграли солнечные пятна. Серые булыжники здания храма внезапно засверкали ярким, искристым блеском, который все нарастал, распространяясь на камни мостовой. В этот момент жрецы не могли бы прервать ритуал даже ради спасения своих жизней.
Уже вся площадь сияла и сверкала под лучами солнца, как хрусталь. Красиво… хотя назначение действа было самым прозаическим – оно давало немалый контроль над погодой, позволяя начать сев достаточно рано и получить два урожая.
Медленно стихало пение, и блеск угасал, следуя ему. Вскоре жрецы умолкли. Камни храма и площади снова стали серыми и невзрачными, только небо осталось ясным. Ритуал завершился. По давней традиции жрецы еще около десяти минут стояли на площади, ожидая знамений. Но никто из собравшихся у храма не помнил, чтобы их ожидания чем-либо увенчались. Как правило, выждав положенное время, маги возвращались к себе, а следом и стража расходилась по своим постам.

Но в этот раз привычный порядок был нарушен. С той стороны площади, которая была обращена к дверям здания, донеслись изумленные, а потом и испуганные выкрики. Люди шарахнулись в стороны, и женщина потрясенно замерла. Мимо расступившихся людей шел… человек. За несколько мгновений она успела разглядеть его полностью. Невысокий, стройный. Белая одежда и такого же цвета длинные волосы. Перчатка на левой руке. Глаза скрыты широкой черной лентой. И что-то еще было в нём… Если Фарин был человеком, привыкшим приказывать, то его власть была перед Властью беловолосого – как свеча перед Солнцем.
Внезапно слышанные в детстве обрывки описаний из старых легенд сложились вместе, и младшая жрица поняла, кого видит. О Гильдии Палачей здесь слышали, хотя и считали сказками… Сказка сбылась.
Палач шёл через площадь. Люди не смели дышать.

Непонятное, противоречивое чувство заполнило Тарсу: страх и странная очарованность. Хотелось бежать навстречу, плакать и смеяться одновременно – но лицо застыло неподвижной маской, а ноги онемели. Только смотреть.

Неожиданно главный жрец заверещал и кинулся в сторону, не разбирая дороги. Палач не ускорил шага. Но жрица ощутила его странную силу, безмолвный приказ: «Остановись». Обращённый не к ней, но услышанный ею. Внезапно накатила волна резкого, незнакомого наслаждения, смывая все мысли и чувства, кроме пьяного, экстатического: «хорошо…».
Она уже не видела, как толстяк Фарин замер посреди площади. Как Палач набросил удавку ему на шею и вскоре опустил переставшее дергаться тело на камни. А потом выпрямился и взглянул прямо на Тарсу – слепота не была этому взгляду помехой.

Жрица ощутила взгляд – и дурман поднялся необоримым приливом, заглушая разум и заставляя забыть обо всём. «Хорошоо…». Шатаясь и слепо вытянув руки, она пошла вперёд.
Очнувшись, Тарса поняла, что стоит вплотную к Палачу, вцепившись в его одежду обеими руками. Было холодно – плащ остался где-то позади на мостовой, по лицу текли слёзы. От незнакомой доселе страсти подкашивались ноги. Голова кружилась, пьянящий экстаз гасил сознание. Вокруг нарастал шум.
Вдруг кто-то крепко стиснул ее локоть.
- Пойдёмте, - раздался над ухом спокойный, неожиданно мягкий голос.
- Куда?.. Зачем?.. – выдавить эти слова удалось с трудом, дыхание перехватывало.
- Со мной. Вам будет легче.
Почти таща женщину на себе, Палач выбрался из толпы. Вспыхнул овал портала. На площади остались растерянные люди и тело главного жреца.

***
Высокое пирамидальное здание резиденции Гильдии, которое называли также Гильдейским Собранием, подпирало серые небеса. Узкой щелью темнел главный вход. И веяло от него той же силой, что была в приказе Палача. Странной силой, гасящей разум, дарящей наслаждение и необоримо влекущей к себе. Отпустив руку провожатого, Тарса побрела к воротам. Пошатываясь и спотыкаясь, всё так же слепо она шла вперёд. Так бабочки летят на огонь.

Глава Гильдии (а это был именно он) догнал жрицу Солнца и осторожно повёл по каменным коридорам. Обстановку комнаты, куда её привели, Тарса не разглядела совершенно – она уже едва не падала от слабости. Только почувствовала, что кто-то помогает ей снять кожаный доспех, обувь и промокшую от пота одежду. Зашумела вода. Жрица, наконец, смогла сосредоточиться на небольшом бассейне в полу. Она оглянулась – беловолосый невозмутимо стоял рядом. Женщина густо покраснела.
- Приводите себя в порядок. Уборная за дверью, полотенце и чистая одежда на полке.
Смутившись еще больше, Тарса сползла в теплую воду. Палач молча кивнул ей и вышел. Когда за слепцом закрылась дверь, она, наконец, смогла немного соображать. Возбуждение слегка улеглось, хотя и не исчезло. Стражница не могла понять, что с ней происходит. Она почти не смотрела на мужчин с интересом. Не говоря уже о желании. И потому отнюдь не была рада новому знанию о себе. Хотя глупо было отрицать, что Палач красив. Утонченной, аристократической красотой, которая редко встречалась в её городе.
На полке обнаружилось также мыло. Тарса яростно оттирала грязь, пытаясь одолеть дурман. У неё было очень много вопросов. Упомянутой одеждой оказались просторная рубаха из серого атласа, мягкие штаны и кожаный пояс. Нашлось также и бельё – видимо, женщины здесь бывали.

Одевшись, жрица вышла из ванной и утонула босыми ногами в пушистом ковре. Мебели было немного – большая светлая софа, кресло, столик и массивный шкаф в углу. Огонь в камине не горел, но в комнате было тепло. Палач стоял спиной к ней у большого окна. Видимо, услышав её шаги, он обернулся. В ушах Тарсы снова зашумело, ноги предательски задрожали – зря она надеялась, что желание отпустило. Палач спокойно подошел к ней и протянул бокал с зеленоватой, резко пахнущей мятой жидкостью.
- Пейте.
- Что это?
- Анафродизиак и успокоительное. Сможете спокойно размышлять. К сожалению, действие кратковременно.
Тарса снова отчаянно покраснела и решительно выпила горьковатый холодящий напиток. Жрица никак не предполагала, что слепец отлично знает, что она чувствует. Но голова действительно прояснилась и непрошеная страсть утихла, перестав мешать думать.
- Садитесь, - Палач указал на софу. Женщина послушно села. Беловолосый устроился в кресле.
- Как… Что со мной происходит?! – наконец задала она вопрос.
- Поймёте. Вы почувствовали мой приказ главному жрецу, когда он пытался бежать?
- Да, - она вздрогнула, вспомнив дурманящий прилив. - Что это было?
- Это – Власть Палача. Абсолютный безусловный приказ. Который чувствует только тот, к кому он обращён. Бывает ненаправленное проявление Власти – чтоб видели и знали. Но не в этот раз. То, что вы ощутили направленный приказ, и ваша реакция на проявление Власти означает, что вы способны вступить в Гильдию.

Тарса потрясенно молчала. Объяснение всех странностей оказалось совершенно неожиданным.
- А… такая реакция бывает у всех подходящих? – ляпнула она первый пришедший в голову вопрос.
- Только у женщин, - слепец улыбнулся уголками губ. – Мужчины, способные вступить в наши ряды, при встрече с Палачом обычно чувствуют, что нашли свою цель, свой долг. То, к чему они шли все жизни. Но и среди достойных занять место в Гильдии едва десятая часть проходит испытания. За власть немало приходится платить. Не всех устраивает цена.
- Погодите, - Тарса обхватила руками голову. – А у женщин почему так?..
- Я не знаю, – слегка смутился беловолосый. - Не я это определял. Как главе Гильдии… - при этих словах жрица вздрогнула, но не посмела перебить.
- …мне было важно наличие способа определять достойных, а не то, каким он будет. Но, полагаю, такая встряска помогает преодолеть условности воспитания. Легко ли женщине бросить привычную жизнь и уйти сюда?

Стражница храма задумалась. Ей терять и так было некого. Но сейчас, после сильнейшего шквала эмоций, вся прежняя жизнь в городе казалось странно далекой. Бывшей не с ней. Настоящими выглядели только это здание и её собеседник.
- Так вы глава… - почему-то эта мысль никак не уходила. Тарса запоздало вспомнила, что Палачей принято было бояться. - И… я должна вступить в Гильдию?..
- Если захотите, - слепец пожал плечами. – Если согласитесь на условия и выдержите испытания.
- А если я откажусь?
- Вернётесь в свой мир, к прежним занятиям. Будете всё помнить, но никому не сможете рассказать о виденном и услышанном здесь, или показать дорогу сюда. У вас будут три возможности передумать.

Жрица потерла виски. Накатывала слабость. Казалось, что в комнате стало резко холодней. Она зябко поджала ноги. Заметив это, Палач подошел к шкафу и распахнул дверцу. Верхние полки оказались заставлены книгами. А внизу лежало покрывало из темной шерсти. Беловолосый протянул его Тарсе и прикрыл створку.
- Возьмите. После такого выплеска энергии естественно мерзнуть.
Та благодарно закуталась. Оглянулась на шкаф.
- Книги… Разве вы можете читать?
- Да. Мои глаза слепы, но магическое зрение присутствует. Я способен напрямую воспринимать текст на любом языке.
- А… что вы еще видите? – и снова она смутилась, вспомнив себя в ванной.
- Магическую грань мира – ауру существ, предметов, мест... Эмоции, чувства и мысли разумных существ, - Палач улыбнулся. - Все, что может видеть любой достаточно сильный маг в дополнение к обычному зрению.

Она тряхнула головой, отгоняя непрошеные думы.
- Вы говорили о плате… О цене вступления в Гильдию…
Неожиданно слепец легко поднялся из кресла и оказался напротив неё, почти вплотную. Отшатнуться женщина не успела. Палач заговорил странно тихим, ввинчивающимся в уши голосом:
- Первое и главное. Из Гильдии нет обратной дороги. После прохождения испытания – либо вы Палач, либо вас нет.
«А перерождения?» - хотела спросить она, но не успела.
- Мы очень редко уходим на перерождение. Но если с вами такое случится – то память вернётся к вам раньше, чем вы научитесь говорить. Для вас не будет забвения. С возраста семи лет вы вернётесь в Гильдию. А с пятнадцати снова приступите к обязанностям.
- И я должна буду отказаться от прошлого?
Слепец отошёл и заговорил спокойнее.
- Нет. Наше прошлое – это наши души. Никто не потребует от вас забыть родственников и друзей – скорее, они отшатнутся сами. Но, если вы согласитесь, то станете такой же, как я.
- Седой, слепой и с вечно больными руками, - с усмешкой пояснил он, почувствовав изумлённый взгляд. Осторожно стянул перчатку с левой руки. Порезы уже затянулись, но вид кисти говорил сам за себя. Тарса онемела.
- Палачи платят своей болью за право её причинять. Слепотой – за власть. Лишаются имён за право быть орудием Закона. Обратного пути нет, - медленно, веско падали слова.
- Вступительное испытание – ваша боль, память и все накопленные долги. Ваша память – и этой жизни и предыдущих – будет раскрыта полностью. Не останется ничего, что вы могли бы назвать личным и тайным. Вы пройдёте через боль - и лишитесь всех прежних связей, долгов и имени. Боль выбелит ваши волосы и станет спутницей. На ваших руках останутся шрамы. И если где-либо совершится преступление, которое вам должно будет покарать, то раны откроются – и не заживут, пока кара не завершится. Боль будет вашим маяком. Следуя ей, вы безошибочно найдете виновного.
- И слепота, - Палач коснулся скрывающей глаза ленты. – Навсегда.

Стражница храма слушала, сжавшись в комок под покрывалом и не смея перебивать. Беловолосый подошел ближе. Снова зазвучал тихий, проникновенный голос.
- Подумайте… Тарса. Хорошо подумайте. И откажитесь.

***
Жрицу колотила дрожь холода и страха. Что же должны быть за испытания, что после них вся голова седая… В своей выдержке она вовсе не была уверена. И слепота… страшно – больше не увидеть Солнца. «Откажись…» - шептал страх. «Вернись домой…» - уговаривала привычка. «Ты не выдержишь…» - при одной мысли о пытках прошибал пот. «И в твоей жизни ничего не изменится» - подвел итог разум.
А со дна души всё сильнее поднималась не знающая логики уверенность. Та самая, что толкнула её к Палачу на площади. «Всё правильно…» - твердило чутьё.

Тарса взглянула на беловолосого. Пьянящее экстатическое возбуждение накатывало вновь, сознание плыло – видимо, действие выпитого закончилось.
- Что сейчас? – её голос звучал непривычно хрипло.
Слепец пожал плечами.
- Сейчас я уйду, и вы сможете отдохнуть. Поесть вам принесут. Завтра вернётесь домой. С решением вас никто не торопит.
- Можно мне еще… успокоительного? – рискнула спросить она. Собственные эмоции всё больше и больше сбивали её с толку.
- Просто успокоительное не поможет, но анафродизиак вам сегодня больше нельзя – последствия могут быть необратимы. Когда меня не будет поблизости, вам станет спокойней. Совсем отпустит, когда окажетесь далеко отсюда – либо вступите в Гильдию. Отдыхайте.

Он легко поднялся и направился к выходу.
- Постойте… - вскочившая жрица едва узнала свой голос. – Я… не хочу, чтоб вы уходили. Я… - она замолчала, смутившись, и опустила голову.
Палач резко остановился у двери и медленно обернулся.
- Как хотите.

Неторопливо подойдя к замершей женщине, он провел рукой по её лицу и плечам. Чуть потянув за волосы, заставил откинуть голову и властно поцеловал в губы. Запоздалый ужас взвыл пойманным зверем, гася страсть. Тарса дёрнулась, пытаясь бежать, но сомкнувшиеся на запястье пальцы могли поспорить силой с тисками. Резким движением слепец толкнул женщину на софу и отступил на шаг. Она сжалась, не зная, чего ожидать. Но беловолосый не спешил приближаться.
- У вас были мужчины? – спокойный, подчёркнуто ровный тон вопроса приглушил страх.
- Да… - голос дрожал, подступали слёзы.
- Сколько?
- Один… Муж, - зачем-то пояснила она.
- Как давно?
- Пять лет назад… - от накативших воспоминаний внутри разливался противный холод.
Слепец изумлённо приподнял бровь.
- Сейчас - хотите продолжать?
Несколько минут прошли в молчании.
- Да… - еле слышный ответ – как прыжок в пропасть.

Беловолосый кивнул и отошёл к шкафу. Достал оттуда флакон и налил что-то прозрачное в чистый бокал. Поднёс его к губам Тарсы – руки женщины дрожали.
- Выпейте. Это обезболивающее.
- Зачем?.. – зубы застучали о край бокала.
Палач вздохнул.
- Если у вас пять лет не было мужчины, то вы почти всё равно, что девица. Я не хочу причинять вам боль.

Жрица залпом выпила сладковатую жидкость. Дрожь медленно уходила. Внезапно Палач взял её за плечи и резко развернул к себе. Что-то неуловимо изменилось в его лице. Власть Палача. Не приказ, а лишь проявление – «чтоб видели и знали».
Страсть накрыла сознание женщины штормовой волной, в глазах потемнело. «Хорошо…». Тарса обмякла, перестав сопротивляться настойчивым губам и рукам.
И больно действительно не было. Совсем.

***
Весенняя грязь хлюпала под ногами. Привычно шумело близкое море. Снег уже сошёл, но Солнце пока не успело высушить лужи. Тарса торопилась в храм. Сегодня было очередное богослужение под открытым небом. Неделя миновала с тех пор, как жрица вернулась из резиденции Гильдии Палачей. Место Фарина занял его первый помощник. И ничего не изменилось. Та же грязь. Та же служба. Те же злобные взгляды горожан. Только налоги стали куда более разумными, о чём, как она узнала, было объявлено на следующий же день. И теперь она могла поступить в школу магов при храме.

Отстояв службу и исполнив долг стражницы, Тарса возвращалась домой. Жилище встречало ее унылой пустотой. Часто, приготовив нехитрый ужин или вовсе обходясь без него, жрица садилась у окна и невидяще смотрела на улицу. Она хотела уйти – и не могла решиться.
К её удивлению, сумасшедшая страсть почти не вспоминалась – просто перестали мучить кошмары. Но страх испытаний – глубоко засевший страх боли - держал крепко. Так проходили дни, похожие один на другой. Решение всё откладывалось. Тарса не находила себе места.

***
Поздний летний закат заглядывал в окно. Стражница сосредоточенно перебирала вещи, складывая их в стоящую на столе кожаную сумку. Пара любимых книг – старинные легенды. Кинжал из хорошей стали, с золотой инкрустацией на рукояти – давний подарок отца, единственная действительно дорогая вещь в её доме. Тёплая шаль, которую носила мать – не хватило духа оставить. Два самых лучших платья – может, выдастся случай их надеть. Хотя, что слепой до цвета одежды?
Тарса методично собиралась. Ничего не произошло – из тех случаев, про которые говорят, что капля переполняет чашу. Просто чутьё, наконец, взяло верх над страхом. Пока ещё жрица Солнца твёрдо знала, где ей надлежит быть.

Любимая глиняная чашка с цветком на боку, нарисованным глазурью. Пожалуй, всё. Зеркало лучше оставить – не пригодится. Тарса застегнула сумку. Села на скамью и сосредоточилась, вспоминая гимн из той же книги легенд.
Вот идет Палач, и поступь его легка, топор остёр, а глаза чисты.
Вот идет Смерть с улыбкою на устах, а в ладони у неё – ты.

Вот время твоё – ушло, как вода в песок. Вот дела твои – ныне завершены.
Вот жизнь твоя – снежинка в огне костра. Вот жизнь твоя – тени и сны.

Слова полумолитвы-полупризыва гулко отдавались в голове. Сознание раздваивалось. Тарса пребывала в своём доме и в то же время тянулась куда-то вдаль, за грань мира.
Вот идет Палач, и сталь в его руках, размерен шаг и спокоен взгляд.
Вот идет Смерть, не слушая никого, не глядя назад.

Встань, иди вперед, на пороге встреть. Остался шаг, дальше лишь покой.
Загляни в глаза – тот, кого ты ждешь, пришел за тобой.

Медленно вставал перед широко открытыми глазами образ – высокое пирамидальное здание, подпирающее серые небеса, холодный ветер снаружи и гулкие коридоры внутри. Невысокий, стройный человек. Черная лента, скрывающая глаза. Мягкий голос и белые волосы на ветру.
Она не заметила, когда открылся портал. Палач вошел в её дом и остановился в ожидании.
Вот он – Палач, чьи волосы белы, в чьих глазах – власть, чье бесстрастно лицо.
Вот она – Смерть, что дарует покой, размыкая кольцо.

Встань и выйди к тому, кто пришел к тебе; к тому, кто видит суть.
Встань и отринь страх, забудь о боли своей. Исполнен долг и окончен путь.

Тарса, бывшая жрица Солнца, бывшая стражница храма, медленно встала и шагнула вперед. Палач протянул ей руку.
Вот идет Палач, и поступь его легка, волосы белы, а глаза чисты.
Вот идет Смерть с улыбкою на устах, а в ладони у нее – ты.

***
В этот день в большом круглом зале со светлыми стенами собралась вся Гильдия Палачей. Их и было всего сто три – на сотни тысяч миров. Сегодня их станет сто четыре. Сегодня глаза не были скрыты повязками.

Беловолосая женщина, когда-то звавшаяся Тарсой, осторожно вышла в центр круга, выложенный мозаикой белого и черного камня. Скривилась, неосторожно шевельнув израненной рукой. Выпрямилась и обвела зал взглядом, всматриваясь в лица будущих коллег. Сегодня, первый и единственный раз, она могла увидеть каждого и каждую в лицо.

Сегодня ей уже не предложат отступиться – все вопросы заданы давно и ответы получены. Обратного пути уже нет. Нет и желания повернуть назад.

Пора. Глава Гильдии вскинул руку и, повинуясь его жесту, засветились белые камни мозаики, становясь все ярче. Женщина в кругу до слёз вглядывалась в их сияние, стараясь не моргать. Боль в глазах усиливалась. Пронзительный свет заполнял все вокруг, мешая видеть. А потом не осталось ничего, кроме этого света. Она не заметила, когда на смену ему пришла темнота, в которой медленно проступили тёмные и светлые силуэты. Её коллеги. Уже коллеги. Только глаза продолжали немилосердно болеть.
Кто-то вложил ей в руку прохладный шёлк.
- Сделайте повязку, - прозвучал над ухом знакомый голос. – Так будет легче.