Название:На прорыв Автор:Гугла Фандом:Fairy Tail Персонажи:Люси Хартфилия, Стинг Эклиф, Шерри Бренди, Рен Акацуки, ЭдоВенди и другие. Жанр:Экшен,Драма,Ангст,Дарк,Дезфик,Философия,Психология Предупреждение:ООС,легкое AU Рейтинг:PG-13 Размер:Макси Статус:Не закончен Дисклеймеры:отказываюсь Размещение:нет
Текст фанфика:
Глава 2: Lifeless
Мерное тиканье часов не нарушало тишину палаты. Нет, оно вносило свой собственный такт. Словно вплеталось в унылую атмосферу этой комнаты с серым потрескавшимся потолком, одной лампочкой на два темных угла возле дверей и две кровати под узеньким длинным окошком. Изредка сквозь стекло заглядывали белые лучи прожекторов, приносившие с собой неясный говор ветра.
Уже третьи сутки подряд как Люси попала сюда.
Байковое одеяло не грело.
Не грело и всё тут.
А так надоели эти застиранные бледно - розовые пятна, пыльные края и совсем неинтересный узор в крупную решетку. Похожую на ту, что приварена к окну.
«Не зря», - подумала девушка, поправила постоянно съезжающую на глаза марлевую повязку. Невольно она вздрагивала от малейшего скрипа кровати. Металлическая конструкция была ветхой, с закрашенными зеленой краской следами коррозии, и при каждом движении искалеченного тела в серой пижаме отзывалась неприятным звуком. Жесткий матрас усиливал тупую боль в спине, в каждом сантиметре шрама, заставляя стиснуть зубы, кусая себя за губы.
Сильная же.
Потрогав пластырь на щеке, Люси попыталась вспомнить, что произошло, когда они прилетели. Вроде, она вынырнула из тягучего и тяжелого сна, как только шасси истребителя коснулись посадочной полосы. Попыталась выбраться из кабины и тут же снова провалилась в небытие.
Очнулась в кубе бетона с квадратным отверстием.
Пижамные рубашка и штаны шли бесплатно. Вместе со странным массивным браслетом, обхватившим запястье левой руки. И если тогда, в самолете Люси чувствовала мощные потоки магии, исходившие от Стинга, то сейчас перед нею лежал обычный человек.
Не драгонслеер. Не маг S-класса.
Где волны волшебства, пронизывающие тебя насквозь, растворяющиеся в твоей магической голодной сущности? Где эти чудесные рваные края его золотистой, с примесью красных цветов, ауры? Где его магия, заставляющая, сквозь восторг и удивление, молиться в немом ужасе?
Как же так?
Человек. Самый обычный.
Путник, забывшийся глубоким сном после тяжелой дороги.
Он спал, отвернувшись лицом к стене. Видны были его сальные светлые пряди, грязная одежда в пыли и темных маслянистых пятнах, да локоть правой руки, смуглый, с редкими белеющими волосками.
В палате по полу дули сквозняки, принося из невидимых щелей сор и писк грызунов. Раньше она бы почувствовала, уцепилась бы за отголосок той магии. Питала бы себя неспешно, чтобы Стинг этого не заметил. Теперь на донышке сердца что-то уныло металось, скрипело и неизменно молчало.
Что же было?
Она бы сбежала, куда глаза глядят, только её и видели эти дотора! Подальше от этого жуткого места, где нет и намека на больницу. Нет запаха спирта, нет мерного тихого жужжания бесчисленных ламп, нет врачей и медсестер.
Уж слишком страшно.
Кстати, о людях в не совсем белых халатах.
Где их носит? Не лежать же тут до смерти. Дверь закрыта, на соседней койке храпит бормочущий и ржущий через каждые полчаса Стинг. Люси считала сама, не смотря на часы. Надо было заполнять время, убегающие за кругами стрелок часов, которые висели на потолке. «Чтобы чересчур буйные пациенты не добрались», - пояснил на минуту проснувшийся пилот. И снова упал на свою подушку, не зная, что оставляет Люси на съедение все свои порции завтрака и ужина.
С того момента редкий, наполняющий всю её холодным ужасом и отчаянием, смех плескался в палате. Он разбивался легким сквозняком о стены, забирался в её память, перетекая в едва слышное эхом. Когда он утихал, из груди спящего вырывался храп, смешанный с сухим кашлем, таящий в воздухе едва заметным сигаретным дымом. Тишина была. Но, смешавшись с хохотом, со стенаниями и храпом, с равнодушной песенкой часов, она являла собой настоящую симфонию живого. Живого, что остался со своими страхами один на один. Она перевела взгляд с часов.
На тумбочке стояли ещё пять стаканов остывшего чая.
Для разнообразия поболтав в одном из них ложечкой и отстучав по краям стеклянной емкости какую-то мелодию, девушка окончательно впала в меланхолию, перестав обращать внимание на ход часов и храп Стинга. Несколько капелек попали на правую руку и, стекая к локтю, впитались в рукав пижамной рубашки. Стакан, в котором она водила ложкой, кажется, был его.
Небось, ещё не оклемался после «пенделя Люси».
- Я тебя ненавижу, - сообщила Люси фигуре парня, распластавшегося прямо на одеяле, лишив блондинку последней надежды на тепло и маломальский уют. Концентрация негатива достигла в палате наивысшей отметки. И, то ли от её разбуянившейся отрицательной силы, а то ли просто от того, что снаружи наступила ночь, лампочка погасла.
Приехали, как говорится.
Это тюрьма. С бронированными дверями и решетками на окнах, молчаливыми жуткими соседями и скудными порциями чая со снотворным. Не сбежать из материального пространства, так запереть себя внутри своего же эго, по чьему-то плану постепенно сходя с ума. От тусклых стен веяло горечью безнадёжности, полынью и гремучим смехом Стинга. Мгла, до этого прячущаяся по углам от слабого желтоватого света лампочки, будто зашевелилась и в одно мимолетное мгновение выросла, заполнила собою всё помещение. Лишая зрения и осязания, парализуя на месте только лишь одной своею чернотой. Плотнее укутавшись в потрепанное одеяло, поерзав и устроившись поудобней, Люси вдохнула тающий запах пыли и провалилась в сон.
Шерри одновременно пыталась заплести себе косу, подкрасить верхнюю губу помадой и придумать, как убедить одну особу в том, что новоприбывшая Люси - не шпионка и тем более не обычная гражданская.
Эта особа сейчас сидела за длинным общим столом, просматривала какие-то свитки данных боя на реке Далны, делала пометки на занимавшую четверть деревянной поверхности карте с множеством стрелочек и прерывающихся линий, пентаграмм четвертой степени и кругов вызова Звездных Духов, раскиданных от юга к северу чаще всего. Даже для того, чтобы вызвать Близнецов требовалась площадь не менее одного километра. Да и магов надо было тоже немалую кучку. Это являлось одной из головных болей ЭРЫ, да и оставшихся Хранителей Ключей тоже. После исчезновения всех Золотых Ключей и того инцидента на Великих Магических Играх, никто из Хранителей не решался открыть Врата в Мир Звездных Духов. В мир, что некогда жил по правилам, приемлемым для обеих сторон. Заключенный контракт выгоден для людей и обязывает лишь к уважению и сохранению чести Духа.
Война несла только разруху. От неё отрекались, помня старые ошибки и скорбя, но всегда возвращались, чтобы всё опять пошло по повторяющемуся кругу. С одной стороны война способствует прогрессу, придумывая новое оружие, новую магию, новые заклинания, вырываться на первое место, забирая победу только себе. С другой - не изобретались новые лекарства, тыл работал только для фронта, не было места спокойствию и простому человеческому счастью. Столько противоречий, «за» и «против», столько споров и дискуссий, столько разных чувств могло вызвать слово «война». Все сойдутся в едином мнении.
Легче разрушать, чем строить, восстанавливать, привыкать.
Война – это вирус, чума всего мира, которую хоронят под мирными договорами каждое столетие. Один раз вспыхнув, инфекция не исчезнет безвозвратно. Но если такие болезни приводят в порядок шаткий график «смертности», то война его превышает в разы, перевыполняя план, если говорить языком штабных крыс.
Нынешний человеческий мир менялся под давлением войны, вспыхнувшей из-за алчных политических умов, столкновений бюрократических умов с собственными законами. Рушились принципы и взгляды. Сын шел против отца, брат против брата, дети хоронили родителей, взрослея и ненавидя мир за ушедших. Матери обреченно стояли в очередях на почте, сжимая коробки с последними теплыми вещами и консервами, мятые конверты с длинными письмами и тихими чернильными криками - просьбами о возвращении, и фотографиями. Женщины стояли с неприкрытыми головами и, Шерри видела, растеряно проводя по своим густым розовым волосам, тот серый пепел, что припорошил их макушки. Слёзная тоска выела глаза, а несколько месяцев ожидания и страха за свое, родное, высушили их кожу, испещрив морщинками усталые женские лица.
Смерть косила на два шага вперёд, разрывая вместе с войною семейные узы, целые поколения, сводя к нулю всё. Ей было всё равно, этой кровожадной равнодушной старухе, кого, как, зачем.
Среди отчаявшихся, с опущенными плечами, женщин, стояли и иные. С гордо поднятой головой и ровной спиной, матери, смиренно получающие повестку о смерти или пропаже, а то и ничего. И в их влажных глазах не было ничего, кроме гордости и силы. Уходили они медленными шагами, покачиваясь, стараясь не всхлипывать, а медленно погибать в своем горе. Будто нарочно отравляя себе жизнь, не зная, зачем дальше жить.
И вправду, зачем?
Шерри не знала, что хуже, что лучше, но ничего из происходящего ей не нравилось. Своей маме она писала каждую неделю, что-то незначительное, но скрашивающее хоть на самую малость участь самого дорого ей человека. И всегда приписывала, что с ней всё в порядке, перестав ещё в прошлом году вкладывать фотокарточки. Незачем маме видеть хмурый взгляд васильковых глаз и опустошенное небо с неестественно ярким солнцем.
Ещё раз, посмотрев на карту, вызвавшую лавину неприятных скомканных чувств, она раздраженно махнула рукой. Все находящееся на столе на несколько секунд стало её марионетками, послушными лишь движению кисти. По велению всех пяти фаланг пальцев правой руки всё падает на пол.
- Ты должен.
Едва слышно вздрогнуло пространство в сиюминутной схватке двух разных атак друг на друга. Попытался блокировать, значит. Невозмутимо достав тюбик помады и зеркальце, Шерри стала старательно докрашивать губу, изредка поглядывая на его отражение.
- С чего ты это взяла? Если полагаться только на твои слова, ничего хорошего не случиться, - Бренди скривилась от обидного напоминания, полоснувшего по её гордости, - Она попросту отлежится и смоется на первом подвернувшемся транспорте. Ты просто встретила знакомую и поддалась эмоциям. Успокойся и забудь. Завтра будет устроен допрос.
Его голос являл собой необъяснимую преграду, ледяной океан спокойствия, даже тогда, когда он, присев на корточки, собирал разлетевшиеся листки. Война меняет людей, оставляя грубые, не заживающие годами шрамы на сердце. Почему молчат старики-генералы, когда их просят рассказать об их лихой молодости и первых боях? Почему отворачиваются спиной к жадному слушателю? Почему глаза их стекленеют, а медали кажутся лишним грузом на груди?
Не каждому дано забыть бесчисленное количество погибших друзей и отнятые своими руками жизни. А этим качеством Бог наградил его сполна. Поэтому сейчас, эти несколько секунд, она помолчит.
Несколько секунд.
Девушка закончила демонстративно красить губы, притворяясь, что не слушала его.
- Ты пойми. Мне на голову сваливается новый маг, - на этом слове он болезненно поморщился, словно у него неожиданно разболелись зубы, но продолжил тем же осаждающим тоном, - а в ЭРА она даже не состоит на учете. Я молчу о том, что она из «Фейри Тейл». Если в Совете узнают, Шер, сама понимаешь, что будет.
- Но она уже два года, как не состоит в этой гильдии! - ей не хотелось ругаться. Ей не хотелось кричать на него. На его плечи и так взвалено слишком много. Ей не хотелось снова его подводить. Он и так уже на пределе. - Я знаю, что тот старикашка, знакомый Макарова, известит их, они примчатся и устроят тут «семейное» воссоединение, а следом и праздничный дебош! Я знаю, ты пытаешься её так обезопасить!
- Я? Обезопасить? Ради первомагии, молчи! - он раздраженно кинул на стол собранные свитки. - Ты задумывалась когда-нибудь, зачем она тебе пишет? Только тебе? Не подружкам из гильдии, а Шерри Бренди, которую терпеть не может? Ты лишь слабый отголосок. Да мне ли тебе это говорить? Сама всё отлично понимаешь. Ей легче с тобой.
С ней он всегда вёл себя иначе. Его поведение являло собой сочетание тех двух сторон, которые он обычно показывал на людях. И ей всегда было стыдно, слушая, как он говорит правду её же словами, которые она забыла, словно презирая её, прожигая насквозь колючим ониксовым взглядом.
Война меняет всё.
- Старое не забывается, да? Разочарование, что они ей принесли, - это, наверное, самая сильнейшая обида от жизни, которую она испытала. А ты...Ты сначала разочаровываешься, но потом быстро к этому привыкаешь. Вот и прикипела к тебе Люси, - парень уже скручивал карту, насмешливо смотря на неё, как на малое дитя.
Злость вскипела в разгневанной душе, ударила в голову, сметая все блоки, все отговорки в его пользу. Чтобы выслушать, чтобы нормально поговорить без споров до слёз. Обида, прячущаяся за одним предложением, стала ключиком к «Шерри-стерве».
- Так и будешь цепляться? Сам решил порвать со всем, а мастер Боб до сих пор в курсе всех тайных делишек Западного Фронта, раз его гильдия удерживает лидирующую позицию по истреблению круэлцев*,- девушка с садистским удовольствием наблюдала, как по лицу его мелькали гнев, ярость и злоба.
В точку, десять из десяти. - Заткнись.
Дверь хлопнула в лучших традициях ссоры. Шерри специально громко стучала каблуками и здоровалась со знакомыми магами, улыбаясь, ведя себя как настоящая обиженная девушка. Она шла по коридорам, ведущим из казарм к больничному корпусу.
На войне как на войне. Сколь двусмысленно это не звучало.
Она вытащит Люси.
«И кое-кто поможет мне в этом дельце!» - замечая в одном из дверных проемов знакомый конский хвост синих волос.
- Венди-сан!
* * *
На востоке Фиора умирал в предсмертной агонии роскошный город Лайфлесс*.
Раскинувшись среди безмолвных редких лесов и бесцветных рек, Лайфлесс слыл столицей торговых гильдий. Только ступив за ворота, можно было растерять все свое имущество, будь ты бедняк или богач. Длинные ветвистые рыночные ряды являлись этаким лабиринтом, опутываясь, сгущаясь около гильдий с подходящим ремеслом.
В южной части Лайфлесса продавались жгучие пряности и амулеты, горстями свисающие с алчных рук торговцев, золотились наваленные на прилавки мандарины, померанцы и лимоны, истекали сладкими соками дыни и арбузы, среди яблок, ананасов и бананов. Сладкий пары вин из случайных кабаков, опиумный запрещенный дым, ластящийся к земле и дивный запах товаров с юга окутывали ряды ароматами, кружащими голову случайно забредшим сюда путникам. Тесно сотрудничали южные гильдии с восточными, обмениваясь товарами и объединяясь в альянсы. Если хотели сбежать от духоты и жара южных, то доброжелательные спокойные рынки восточных принимали в свои улочки. Струились шелка с расписными цветами ручной работы, огромные полотнища атласа, льна и шелка пестрели диковинными узорами, вышиваемые восточными рукодельницами. Чинно велась торговля, с тихим перезвоном ссыпались монеты, а зевак заманивали в свои ряды звероловы, в самую визгливую, рычащую и кричащую часть восточного района. Чего тут только не было! На перечисление всей живности, продающейся здесь, ушли бы ночи и дни. Пух и перья лежали на аккуратных дорожках, выложенных серыми кирпичами, изрядно потерявшие свой цвет из–за слоя грязи сапог и помета животных. Клетки и коробки стояли вплотную, купцы только и успевали разнимать мечущихся зверей, да выуживать из гомона криков наибольшую цену, вновь убегая за товаром. Писк, рык и возгласы сливались в одну какофонию, и нельзя было различить, то ли человек говорил, то зверь драл горло в хрипах. Обычно зеваки зажимала уши и убегали в сторону бамбуковых высотных домов, украшенные яркими красными фонариками. В окнах этаких зданий мелькал тонкий девичий стан, шелест легких накидок и переливы арф. Мальчишки, мелкое хулиганье, слюнявили пальцы и приглаживали свои вихры, проходя мимо, на их потных и глупых лицах светилось явное пошлое желание и зависть к господам, так легко проходящим через заветные двери.
Лайфлесс – город торговли. Торговать можно было, чем угодно, будь это вещи или душа с телом.
В противовес югу и востоку шли объединенные в одну систему гильдий запад и север. Лаконичность и строгость северных торговых гильдий шла в противовес к легкой распущенности и веселью западных. Но не было ничего лучше холодной стали мечей, выкованных в кузницах запада, и свитков древних заклинаний, продающихся в северных гильдиях. Сюда направлялись люди в темных плащах, чаще ночью, топча кирзовым сапогами и бренча доспехами, наемники спешили пополнить запасы оружия и пристать к каравану торговцев, с тихими хлопками телепортаций появлялись библиотекари из ЭРЫ, сумрачным шепотом договариваясь с северянами.
Лайфлесс – живой организм, микрогосударство внутри ещё большего государства, живущий по порядкам торговцев и законам Фиора. Столько тайных переворотов, столько событий, столько убийств совершалось поныне в нем. Полный противоречий и манящий в свою игру.
Теперь только холодный рассвет касается разрушенных улиц и ликов погибших, отражаясь розоватым отсветом в поблекших белках их незакрытых глаз. Чернела кровь на алых мундирах защитников города, на земле, на всем том, что раньше являлось гордостью Фиора. Смело полосатые палатки южных торговых гильдий, выгорело белое здание альянса запада и севера. Неуклюже лежали люди, с кровавыми чернеющими линиями из ушей и глаз, уставившись в туманные низкие облака, не думающие оплакивать несчастных.
Холодно гнал ветер обрывки одежд и золу, присыпая исковерканные тела детей и женщин, пытавшихся бежать из творящегося ранее ада в Лайфлессе. Иступлено бился город, и сейчас с последней нотой песни догорал, вздымая в небо смрадные столпы дыма и золы. Теплился пожар красными жилками, затухающими под взором той, что сейчас наблюдала в полете за ним.
Черные кожаные крылья вздулись под новым напором ветра и понесли дальше свою обладательницу, чьи руки сжимали лиру, а взор ледяных глаз скользил по остывающим мертвым телам.
Никто не смог сбежать. В одно мгновение, в одну песню заснули вечным сном жители Лайфлесса. Зачерпнув крыльями воздух, девушка, наигрывая на музыкальном инструменте, взмыла вверх, устремившись, домой.
Автор, Вы меня, конечно, извините, но сейчас я буду кидаться тапками.
Самое первое, что очень сильно бросается в глаза – огромное количество слов с ярко выраженной эмоциональной окраской, причём негативной. Такие слова, как: «дура», «задница», «имбицил», «каюк» – совершенно не красят текст. Что уж говорить про «хрен–вспомнишь-как-он-называется»? А ставить одно из таких слов в заголовок – так вообще не рекомендуется. Всё это отпугивает потенциального читателя. И вообще, чем мотивировано использование такой лексики?
«эгоистичная натура Люси» – когда она успела стать эгоистичной?
«Всё это ощущалось не вокруг, а внутри» – где именно? Внутри чего?
«Сейчас и от кусочка испорченной трески не отказалась» – а ей никто и не предлагал
«Не было бы» – повторяется в начале аж трёх предложений.
«об завтра» – так не говорят, перед согласной у «о» буква «б» не нужна.
«Два рассерженных, диких, багровых глаза пилота!» – зачем повторять эту фразу целых четыре раза подряд?
«разрывающих только мимолетным взглядом во внутрь» – что разрывающих? Или кого?
«Причудливый оттенок смерти» – а такой есть вообще?
«брызжущего слюной и ругательствами» – ага, особенно ругательствами
«заставляя стиснуть зубы, кусая себя за губы» – этак и без губ недолго остаться
«Небось, ещё не оклемался после "пенделя Люси"» – а когда он был, «пендель»? Что-то не видела в тексте такого.
Остальное у меня сил не было искать. Впервые в жизни буквально заставляла себя читать этот фанфик. Из первой главы не поняла вообще ничего, кроме того, что откуда-то взялась не понять какая война. С кем? Почему? Ответа нет. Вторая глава написана немного лучше первой, но всё равно особого смысла в ней не вижу. Хотя рассуждения о войне и о том, как она действует на людей, интересны.
Пару слов про ООС. Согласна, война изменила Люси, но не до такой же степени. Я вообще не узнаю эту героиню. Она ненавидит человека, который спас ей жизнь, кстати, непонятно от чего. И ещё, как показала вторая глава, действие происходит после Магических Игр. Как Люси могла не узнать Стинга? Она же его видела. В общем, много и много всего непонятного намешано.
Если рассматривать произведение как ориджинал, то тема пройдёт, если Вы исправите указанные ошибки, да и сам фанфик повторно вычитаете. Сам по себе текст довольно грамотно написан. Пунктуационных и орфографических ошибок я особо не заметила, что тоже является плюсом.
Однако данному фандому работа ну никак не соответствует. Где светлый мир Хвоста феи? Где смех, взаимовыручка, дружба, преодолевающая все преграды? Вы убрали абсолютно все составляющие мира, созданного Хоро Машимой, оставив лишь персонажей, да название страны. Мне очень жаль, но я вынуждена рекомендовать этот фанфик на удаление.
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
